Илья Славутский: «Я вам искренне завидую – я лишен радости смотреть спектакли со своим участием»

(Казань, 23 января, «Татар-информ», Ольга Голыжбина).

На малой сцене Казанского академического русского большого драматического театра имени В. Качалова актер, фотограф и режиссер – народный артист Татарстана Илья Славутский провел творческую встречу.

Артист превратил вечер в импровизированный моноспектакль. Отвечая на вопросы зала, то и дело отвлекаясь, он погружался в воспоминания и рассуждения о вечном.

К слову, зал едва смог вместить всех собравшихся. Встреча получилась насыщенной и очень театральной. Было много юмора и здоровой иронии, присутствовали жесты артиста, который, казалось, пробовал на вкус новую роль, разыгрывая любимую трагикомедию. Илья Славутский в течение трех часов будто бы препарировал профессию, разъясняя зрителю, зачем был нужен и какой должен был произвести эффект тот или иной жест.

Правила собственной игры он установил сразу. «Я все время говорю и продолжу повторять: «Как мне кажется». Не хочу казаться истиной в последней инстанции. Все, что я сегодня скажу, – это только то, как я вижу. Верить ли мне или нет – это ваш выбор», – предостерег артист.

«Было бы нелепо отрицать, что вы меня совсем не знаете. Вы видите меня каждый вечер на сцене. Говорить, что Петруччо или Дон Жуан – это не я, тоже будет не совсем верно. Это часть меня: моя психофизика, мой голос, мой мозг, который работает. Но, тем не менее, это не все. Есть много вещей, о которых я не говорю ни с кем. Поскольку у нас сегодня такая игра, тихий разговор, я готов вам отвечать», – заметил он.

«Я, конечно же, готовил речь, некое вступительное слово, но сейчас я его забыл, – пожав плечами, шутливо отметил актер. – И это первый подобный случай в моей жизни. Пускай этот вечер будет чистой воды импровизацией для меня и для вас. Антуан де Сент-Экзюпери говорил, что единственная настоящая роскошь – это роскошь человеческого общения. Давайте сегодня в полной мере этой роскошью и воспользуемся».

Илья Славутский это человек, у которого никогда не было жизни вне театра. Театр вошел в жизнь Славутского помимо его воли: он родился в семье режиссера, ныне – директора и художественного руководителя Качаловского театра Александра Славутского и актрисы Светланы Романовой. Как отметила завлит театра Диляра Хусаинова, он стал человеком величайшего трудолюбия, верности и уважения к своей профессии.

Вечно что-то замышляющий, он ценит импровизацию на сцене, в которой органичен и убедителен. «Мое амплуа – эксцентрический артист. Эксцентрика – это когда человек сочетает в себе смех и слезы, когда трагедия может быть смешной, а смешное – трагичным. Вот это интересно», – пояснил Славутский-младший.

«Я вам искренне завидую каждый вечер: как артист я лишен радости смотреть спектакли со своим участием. Если говорить серьезно, то я всегда находился по другую сторону занавеса и с малых лет знал, что Дед Мороз – это не волшебник, а дядя Федя. В этом есть и трагедия: я всегда понимал, из чего и как все это волшебство изготавливается. Мы, актерские дети, приходя на сказку, смотря спектакль в 60-й раз, искренне радовались, но знали, что там, на сцене, мама и папа».

«В детстве после школы я шел не домой, я шел в театр, – вспомнил Славутский. – В гримерке на столе лежал заранее заготовленный для меня термос с супом. Я делал уроки, дожидался маму. Папу я вообще редко дожидался. Папу редко дожидаюсь до сих пор. Это ужасно». «Я много жаловаться буду на всех сегодня, – пригрозил артист. – Из школы – в театр, из дома – в театр, из театра – в театр. Мне сложно это описать даже с композиционной точки зрения. Это разные города, театры: Ростов-на-Дону, Чита, Озерск, Челябинск, каждое лето поездки с родителями на гастроли – это еще один или два новых театра. И я с трудом вспоминаю, что и за чем следовало. В памяти живет рассыпанная мозаика, эмоции».

Отчетливее всего в памяти артиста запечатлелся Ростов, где он провел школьные годы: «Помню рынки, закаты, Дон. Сочный город, где цветут дикие абрикосы, а по улицам разливается сладкий запах. Город, где все очень быстро разговаривают. Мне до сих пор иногда кажется, что здесь все так медленно, расслабленно. Ростов чуть-чуть похож на Одессу – совершенно особая субстанция. Город очень южный, в котором зима – 0 градусов. Когда приехал в Казань и наступила зима, я подумал, что это конец. Представить себе не мог, что бывает так холодно».

Удивительно, но при всей близости к театру мысль о том, чтобы связаться с ним, Илье Славутскому пришла только в выпускном классе: «Во мне родилось желание что-то создавать: я стал делать стенгазету, писать поздравления. Мои порывы стали обретать форму, мне стало нравиться, что эти порывы могут быть инструментом воздействия на людей, приносить мне радость и удовольствие».

По его словам, ребенком он был очень стеснительным. «Возможно, это даже было проблемой. Заставить меня позвонить в «09» и спросить что-нибудь было практически невозможно. Надо мной очень издевалось нынешнее художественное руководство: заставляло звонить», – рассказал он.

К 16 годам Илья Славутский успел прожить несколько лет в Израиле и Соединенных Штатах, выезжая из России по образовательным программам для одаренных детей.

«В Израиле дети, проходя конкурсный отбор, поступали в школу, затем в институт и принимали гражданство. Цели оставаться там у меня не было, но я уехал и год – весь девятый класс – пробыл там, скорее вытерпел. Приехал на каникулы домой и остался на Родине, чему был очень рад», – рассказал он.

«Я человек глубоко русский – не в смысле национальности, а в смысле принадлежности к культуре. Для меня до сих пор удивительно, как человек, который знает культуру своей страны, может ее покинуть. Уехать для того, чтобы жрать там апельсины подешевле или машину купить – мне это не близко. Как бы хорошо ты не знал язык, ты все равно будешь чужим. Это трагедия: будучи вырванным из своей страны, быть счастливым невозможно», – заметил артист.

«В Америку я тоже попал по программе, учился в Western Kentucky University. С детьми там занимались профессора университета по разным направлениям. Я выбрал курс истории нацистской Германии. Это был очень интересный опыт, Америка была для меня потрясением. Представляйте, что в 90-е годы было у нас в стране? И после этого попасть в этот другой мир было чем-то невероятным. Но уже через десять минут я понял, что жить здесь никогда не буду. Я не склонен так примитивно шутить, как Михаил Задорнов, что американцы тупые. Но то, что они другие, – это факт. Есть в них некая ограниченность. Там, если человек гений математики, то где Австралия, он уже не знает. Страна безумно интересная, красивая – эти просторы, горы и леса, реки, города. Я был в Вашингтоне и Бостоне, и это было здорово», – подчеркнул актер.

Вернувшись, Славутский не планировал быть артистом. Как объяснил он сам, ему нравилось делать то, что делает папа. Хотелось быть режиссером – и сейчас ему эта деятельность нравится больше. Актерская профессия должна была стать лишь этапом. «Закончив школу в 16 лет, я был слишком молод для того, чтобы поступать на режиссуру, не было жизненного опыта. Поступил на актерский, закончил курс РАТИ (ГИТИС) при нашем театре, уже позже заочно учился на режиссера. Немного задержался я в этой профессии и сейчас, наконец, занялся режиссурой. Теперь я готов, теперь не только мне есть, что сказать, но я знаю, как это сделать. Как сделать так, чтобы вы меня понимали», – пояснил он.

Вопросов из зала в этот вечер было действительно много. Так, гости узнали о том, что артист вообще не видит в современном российском кино талантливых работ, всерьез увлечен фотографией, а все работы, украшающие холл Качаловского, – его авторства. В театре он играет еще с 1996 года. Неудивительно, что основной темой в малом зале Качаловского вчера стала актерская профессия.

«Актер – совершеннейшая разумная машина. Есть эмоциональная природа, необходимая актеру, но руководит всем этим голова от и до. Как бы я сейчас ни был разгорячен, как бы ни душил сейчас, к примеру, Дездемону, я помню, что сегодня спектакль снимают, я знаю, как здесь точно падает свет на Дездемону, которую я душу, я точно помню, что происходит и какова задача режиссера. И в этом смысле в голове актера сосуществуют несколько человек: исполнитель, внутренний режиссер и тот, кто этих двоих контролирует», – сказал Славутский-младший.

«Кто-то, наверное, думает, что актерская игра – это чистая экспрессия и выплеск эмоций, и такие артисты есть, но это не актер, это идиот. То, что мы делаем на сцене, – совершенно сознательное использование инструментов. Мы, нормальные люди, ничего не изображаем на сцене. Понятно, что тексты мы знаем, но каждый раз это новая жизнь на сцене, каждый спектакль. Мы знаем, что будет в следующую минуту и одновременно не знаем. Существуют тысячи возможных вариантов действия. Высшая ценность актера на сцене – в его живом исполнении», – подчеркнул он.

У Славутского, кажется, не возникает сомнений в том, что его профессия – своеобразная миссия: «Театр единственное сейчас место в мире, где существует подлинный человеческий контакт, настоящий диалог человека с человеком – актера со зрителем сквозь образную раму. Каждый вечер происходит диалог режиссера с залом и, что самое главное, ваш диалог посредством нас с Шекспиром, Мольером, Чеховым, Гоголем и Достоевским. Я думаю, что большего чуда не происходит нигде».

«Мир, в котором мы живем, как мне кажется, испытывает острый дефицит и потребность в диалоге. Когда человек человека, слышит, понимает, чувствует. Наука подарила потрясающие открытия – телевидение, интернет, наши гаджеты, которые по идее, наверное, должны были способствовать коммуникации. И вроде бы так оно все и есть, но, как мне кажется, происходит нечто обратное. Человек становится все больше одиноким и испытывает эмоциональную недостаточность. Ему хочется тепла, человеческой ласки, хочется того, чтобы его задевали за живое. Та любовь к театру, которая существует и, как мне кажется, сейчас все больше возрастает, связана именно с этим одиночеством», – полагает актер.