Мрачный пушкинский герой вспоминал завет друга: «Брат Сальери, как мысли черные к тебе придут, откупори шампанского бутылку иль перечти „Женитьбу Фигаро“». Александр Славутский, представляя зрителям первую премьеру на отремонтированной сцене казанского БДТ им. Качалова, явно принял завет автора близко к сердцу.
Безумный день в поместье Альмавивы начинается с торжественного выхода музыкантов. Раскланявшись с зрителями, они занимают свои места у пюпитров, и… опускаются в оркестровую яму, чтобы оттуда сопровождать и комментировать действие мелодиями Рене Обри. А на авансцену выйдет бодрая группа полотеров, которые в такт музыке начнут подготовку дома к торжественному дню. Фигаро (Илья Славутский), торжественный и важный мажордом, легко проведет белоснежным платком по натертому полу и проверит все ли подготовлено к выходу его сиятельства.
Постоянный соавтор Александра Славутского сценограф Александр Патраков выстроил на сцене театра систему перемещающихся ширм. Они то раздвигаются анфиладой дворцовых коридоров, то выгораживают интимные пространства хозяйских будуаров, то превращаются в лабиринт садовых беседок, окружающих «большие каштаны». Художник по костюмам Рустам Исхаков одел мужчин в праздничные белые камзолы, а женщин в белые платья с соблазнительно короткими пышными юбками. «Лакеи в аристократических домах носили ливреи часто более нарядные и красочные, чем костюмы господ», – поясняет нам авторитетный историк.
А дом графа Альмавивы – это не какое-то там сельское захолустье, Севилья – в пешей доступности.
В графском поместье каждый выход госпожи обставляется затейливой церемонией поклонов и книксенов. Импровизированное судилище подается со столичной пышностью. А уж свадьба камердинера и камеристки и вовсе готовится со всей серьезностью главного события лета.
Репетируются романсы. Их поют часто, охотно. Вокальными упражнениями тут занимаются не только юный и довольно брутальный паж Керубино (Алексей Захаров) или учитель музыки Базиль (Илья Скрябин). Сама обворожительная Графиня (Елена Ряшина) поет, аккомпанируя себе на клавесине. И чем больше напряжение момента, тем более страстно звучит голос, забираясь уж совсем в гибельные выси.
Александр Славутский бережно отнесся к тексту Бомарше (разве что разбил на части и разбросал по действию знаменитый монолог Фигаро о трудностях бедняка, решившего пробиться в люди).
И авторский текст – в благодарность за человеческое к себе отношение, – звучит на удивление современно по языку, и по смыслу. «У тебя прескверная репутация, Фигаро! – А если я лучше своей репутации? Многие ли вельможи могут сказать о себе то же самое?» Или: «Стараться важностью цели оправдать убожество средств – вот вам и вся политика, не сойти мне с этого места».
Впрочем, и для молодого Бомарше, и для многоопытного Славутского все вызовы и несправедливости окружающего мира отнюдь не отменяют общего ощущения жизни как прекрасного и опасного приключения, где все возможно, но нельзя терять самообладания и иронии.
Бомарше на сцене казанского БДТ развеселит любого меланхолика и излечит любую Несмеяну. И только уж совсем задвинутые на социальности зануды, у которых на глазах очки, а в душе осень, – будут вздыхать о «революционном противостоянии слуг и господ в поместье испанского тирана» или требовать усилить тему борьбы за права женщин и незаконнорожденных.
Торжествующим «Виват, любовь!» кончается казанский спектакль.
Постановка Александра Славутского, возможно, чересчур исчерпывающе оправдывает решительно все зрительские ожидания. Но ее здоровый смех над собой и окружающим миром – правильный перпендикуляр времени за окном, когда глупости творятся со всех сторон с истерическими взвизгами и звериной серьезностью на лицах. А безумные дни кончаются чем угодно, но только не праздником.
Ольга Егошина
Источник информации: http://www.teatral-online.ru/news/15913/